8.3. А. И. Герцен о личности и
обществе
Многие идеи славянофилов и западников
были творчески соединены в народничестве
– наиболее влиятельном и мощном направлении русской мысли и духовной жизни XIX
– начала ХХ вв. Основателем народничества стал Александр Иванович Герцен.
В 1826 году, когда на трон
вступил палач декабристов Николай I, юный Герцен дал клятву,
которой он остался верен всю свою жизнь. Он
“клялся отомстить за казненных и
обрекал себя на борьбу с этим троном, с этим алтарем, с этими пушками”.
Казнь декабристов, писал Герцен, “окончательно
разбудила ребяческий сон моей души… Мало понимая или очень смутно, в чем дело,
я чувствовал, что я не с той стороны, с которой картечь и победы, тюрьмы и цепи”.
Неудивительно, что жизнь Герцена сложилась трагически: ссылки,
эмиграция, разлука с Россией, смерть горячо любимой жены и троих детей,
разочарование в западной цивилизации… (Герцен оказался за границей, во
Франции, в то самое время, когда буржуазия, пришедшая к власти под лозунгами
свободы, равенства и братства, потопила в крови восстание парижских рабочих в
июне 1848 года).
Выдающийся писатель,
замечательный мыслитель, публицист и общественный деятель, пронзительно тонкий
психолог, Герцен был знаком со многими выдающимися представителями европейского
общества, став крупной фигурой в мировой культуре. В России Герцен примыкал к “западникам”. На формирование его
взглядов повлияли немецкие романтики Шиллер и Гете, французские социалистические авторы, а
также Гегель и Фейербах. Однако он создал собственное
оригинальное философское учение, в центре которого стоит проблема личности и ее
взаимосвязи с обществом.
Герцен не верил ни в Бога,
ни в бессмертие души, ни в неизбежность исторического прогресса – мировоззрение
его во многом было трагично. И тем важнее для него было опереться на личность,
противопоставить человеческую свободу и творчество бессмыслице окружающего
мира. Личность возвышается над слепым потоком природного бытия и над слепым
потоком истории. Выступая против фаталистической “железной необходимости”, будто бы неумолимо господствующей в
истории (эту идею проповедовали последователи Гегеля и Маркса), Герцен
подчеркивает категорию возможности, в которой, по его мнению, выражается
свобода личности и альтернативность исторического процесса: “Пути вовсе не неизменимы. Напротив, они-то и
изменяются с обстоятельствами, с пониманием, с личной энергией. Личность
создается средой и событиями, но и события осуществляются личностями и носят на
себе их печать…”
Для Герцена человеческая
личность – неповторимая, живая и конкретная – высшая ценность. Она не может
быть принесена в жертву чему бы то ни было, будь то кумиры “религии”, “морали”, “государства”, “разума”, “прогресса” или “экономического и научного развития”. По
убеждению мыслителя, “подчинение личности
обществу, народу, человечеству, идее есть продолжение человеческих
жертвоприношений”. Личность – не средство, но цель всякого исторического
прогресса.
Величайшим разочарованием в жизни
“западника” Герцена было его
разочарование в Европе, когда он приехал туда из России. Герцен писал: “Тяжко, душно жить в России – это правда… и
тем тяжелее было для нас, что мы думали, что в других странах легко и хорошо
жить. Теперь мы знаем, что и там тяжело. Оттого, что и там не разрешен вопрос,
около которого сосредоточилась теперь вся человеческая деятельность, вопрос об
отношении лица к обществу и общества к лицу”. Что же ужаснуло Герцена
в европейской жизни?
Диагноз, поставленный мыслителем
современной европейской культуре, таков: “Мещанство
– окончательная форма западной цивилизации, ее совершеннолетие”. Что же
стоит за понятием мещанства?
По Герцену – это
политическое и экономическое господство буржуазии, подмена духовных ценностей
коммерческими, стирание и обмельчание личности, наступление “внутреннего варвара”, торжество
пошлости, заурядности, развитие капиталистической индустрии, разрушающей как
отдельную личность, так и солидарность между людьми и порождающей конкуренцию,
повсеместное лицемерие и мелочный эгоизм (до Герцена слово “мещанство” понималось как сословная, а
после него – как духовная характеристика). “Под
влиянием мещанства, - говорит Герцен, - все переменилось в Европе. Рыцарская честь заменилась бухгалтерской
честностью, гуманные нравы – нравами чинными, вежливость – чопорностью,
гордость – обидчивостью, парки – огородами, дворцы – гостиницами, открытыми для
всех, то есть для всех, имеющих деньги”.
Сравнивая средневекового рыцаря с
современным торгашом, оказавшимся наследником европейской цивилизации, Герцен
горько замечает: “Как рыцарь был
первообраз мира феодального, так купец стал первообразом нового мира; господа
заменились хозяевами. Купец сам по себе лицо стертое, промежуточное, посредник
между одним, который производит, и другим, который потребляет, он представляет
нечто вроде дороги, повозки, средства. Рыцарь был больше он сам, больше лицо, и
берег, как понимал, свое достоинство, оттого-то он, в сущности, и не зависел ни
от богатства, ни от места; его личность была главное; в мещанине личность
прячется или не выступает, потому что не она главное: главное – товар, дело,
вещь, главное – собственность”.
Итак, в России – самодержавие и
крепостничество, на Западе – господство буржуазности и мещанства, констатирует Герцен.
Где же выход? Выход, по мнению мыслителя, в синтезе того лучшего, что выработали западная и российская
цивилизации: европейской культуры, просвещения, идеи свободы личности и –
российской общинности, солидарности, коллективизма.
Эта идея стала краеугольным
камнем русского народничества.
“В современной Европе нет юности и
юношей” – отмечает Герцен, тогда как русские люди еще способны к юношескому
энтузиазму, идеальным порывам, живой, страстной вере и жертве (вспомним, к
примеру, перекликающиеся с этой мыслью, слова Достоевского о “русских мальчиках”, безоглядно и
бескомпромиссно ищущих истину).
На смену вере Герцена в
Запад приходит вера в Россию, в русскую крестьянскую общину. На чем она
основывается? Во-первых, русский народ, мало затронутый буржуазностью, учтя
опыт Запада, может не повторить ошибок Европы (“хорошие ученики часто
переводятся через класс”). И, самое главное, - давно погибшая на Западе, но
сохранившаяся в России община, представляет собой зародыш того самого общества,
о котором говорят, к которому стремятся теоретики западного социализма.
Общинное самоуправление, коллективистская психология, общинное
землепользование, убеждение крестьян в том, что земля, подобно воздуху, - “ничья и Божья” и обрабатывать ее могут
все, а владеть ею никто, - вот предпосылки “русского
социализма” Герцена.
Западное мещанство основано на “безусловном самодержавии собственности”.
В России – крестьянской стране с общинным землевладением – этого “самодержавия собственности” еще нет и,
следовательно, есть возможность избежать буржуазного пути развития и связанных
с ним страданий народа, распада коллективизма и торжества мещанства. Итак,
сочетать западный идеал свободы личности и российское начало общинного
коллективизма, разрушить самодержавно-крепостническое государство – в этом Герцен
видел надежду и спасение России, могущей пройти между Сциллой буржуазного мещанства и Харибдой царского деспотизма (Сцилла и Харибда – в
греческой мифологии – два морских чудовища, подстерегавших мореплавателей с
двух сторон: кому удавалось избежать Сциллы,
тот попадал к Харибде и наоборот). “Прошлое русского народа темно, его настоящее
ужасно, но у него есть право на будущее” – эта позиция Герцена, как
нетрудно заметить, отличалась и от взглядов Чаадаева, и, тем более, от теории “официальной народности”, синтезируя и
объединяя лучшие идеи западников и славянофилов.
Будущее общество – это грядущий
социализм, который Герцен сравнивает с ранним христианством, проповедовавшим всеобщее равенство и
братство, и одновременно похоронившим античный мир и создавшим новое –
средневековое общество. Социализм для
Герцена призван сочетать личную свободу с социальной справедливостью,
политическое освобождение с экономическим равенством и уничтожить власть и
эксплуатацию. Эти идеи, провозглашенные Герценым, были развиты
следующими поколениями русских народников.
Вопросы и задания
1.
Какие идеи Герцена
созвучны взглядам западников, а какие – взглядам славянофилов?
2.
Подумайте над той
характеристикой, которую Герцен дал европейскому мещанству в
середине XIX века. Насколько эта характеристика актуальна сегодня? А как вы
понимаете смысл слова “мещанство”?
3.
Тема критики мещанства –
одна из основных для русской художественной литературы. Приведите какие-нибудь
примеры подобной критики.
4.
В чем Герцен видел
преимущества России перед Западом, способные ей помочь перейти к социализму,
минуя буржуазно-индустриальный этап?
5.
Как в философии Герцена
соотносятся личность и общество?
6.
Вспомните, какие еще, кроме Герцена,
теоретики русского народничества вам известны. Попробуйте сформулировать основные
отличительные черты философии народничества.