Все о чем мы до сих пор говорили, так сказать, надводная часть айсберга донецкой жизни. Теперь мы поговорим о подводной. И говорить, как и ранее, будут сами донбассовцы.
Донбассовцы! Вам слово!

(Разговор с работником пенитенциарного учреждения):
Работник: - Тюрьмы в Донбассе переполнены. Поэтому милиция старается не задерживать мелких преступников. Камеры забиты людьми. Работы нет, нет и еды. Суточный паек – 40 копеек (для сравнения: бутылка пепси-колы в Донецке стоит 2 гривни). Я медицинский работник. Наша “зона” “специализируется” на алкоголиках и наркоманах. В “зоне” - масса ВИЧ - инфицированных. Раньше они сидели в отдельных камерах, теперь - в общих: не хватает места.
- Это как понимать? Донецкие “зоны” - рассадник СПИДа?
- Не только СПИДа, но и гепатита, туберкулеза, других инфекционных заболеваний. Заключенных просто не лечат. Аптека – пустая. Я покупаю лекарства за свой счет. А, главным образом, мы обходимся травами: подорожник, крапива, чабрец. Других лекарств нет.
- А как смотрит на это тюремное начальство?
- А что ему смотреть? Ему же тоже зарплату не платят! Правда, у нас начальник хороший, заботливый. Недавно собрал воровских “авторитетов”, “загоравших” в свое время у нас на “курорте” и попросил помочь своим собратьям. “Авторитеты” помогли: направили несколько посылок. А что от них еще ждать? Они сами бедные! Ведь воровать то не у кого: у “крутых” не уворуешь – они сами бандиты, а у простого человека – что возьмешь?

(Разговор с одним из донецких милиционеров).
Милиционер: - Разгула преступности в Донецке нет. “Наперсточники” переквалифицировались в банкиров, рэкетиры - в налоговых инспекторов.
- Когда бандитом является государство, мелкие бандиты легализируются!
- А что ты думаешь об обществе “Память”? Жидов развелось – плюнуть не куда. Жаль, что в Донецке нет этой организации. Нам, офицерам милиции, конечно, запрещено заниматься политической деятельностью. Но в общество “Память” я бы вступил. Все беды от евреев!

(Помните: “если в кране нет воды…”? Но здесь я вынужден остановиться. Я должен сказать: то, что я услышал от милиционера о донецких евреях, мне самому кажется не правдоподобным. Донбасс, ipso facto, – интернациональная зона. Здесь нет, и не может быть почвы для антисемитизма. Как и для любого другого вида расизма. Евреев в Донбассе - чуть ли не 3%. Евреи жили в центре Донецка с первых дней основания этого города. В филармонии, университете, в учреждениях культуры, в спортивных клубах всегда можно было встретить человека с фамилией Эпштейн или Беринбаум. С евреями общались, дружили семьями, к ним обращались за помощью и иногда ее получали. Еврейская культура – составная часть культуры Донбасса. Изыми эту часть, и Донбасс станет другим. Откуда же возникли эти речи? А может быть все просто: в первые годы “перестройки” евреи в массовом порядке покидали Донецк и репатриировались в Израиль. Евреи уехали, и донецкий характер изменился. Возникла национальная нетерпимость. А жаль!
К слову: Хазарский каганат, который в древности простирал свою власть и на донецкие земли, был теократическим иудейским государством. А князь Владимир, крестивший Киевскую Русь, призывал иудеев для выбора веры откуда-то из наших краев).

(Разговор с милицейским начальником).
Начальник: - Не хватало нам еще заниматься вашим дипломатом. (У меня в Донецке пропал дипломат, в котором была рукопись и ценные документы. – Р.М. ) В Макеевке каждый день – несколько трупов, а я должен время на “мелочевку” транжирить! Что там ваша рукопись – еще напишите! У меня люди гибнут, сотрудники гибнут, лидеров политических партий на аэровокзалах расстреливают (действительно, был такой случай в Донецком аэропорту – Р.М.), зрительские ложи на стадионах взрывают (и это было: был взрыв на стадионе “Шахтер” - Р.М.), а вы здесь со своим дипломатом! Совесть нужно иметь!
-“Вот мы ее у тебя и займем!” ... говаривал в таких случаях один начальник отдела борьбы с бандитизмом.

(Разговор с одним из макеевских врачей.. Разговор предварительный, телефонный. Разговор из Москвы).
- Яков Петрович, я тут немного приболел в Москве. А нужно ехать в Донецк. Нельзя ли будет в Донецке лечь ненадолго в больницу?
Врач: Рома! В каком мире ты живешь? Ты представляешь, что такое донецкая больница? Больные приходят со своими лекарствами, со своим постельным бельем, со своей едой. Страховых полюсов на Украине нет, но больные оплачивают каждую процедуру. Ты знаешь: специалисты у нас замечательные, но аппаратура – изношена окончатель

(Разговор с сестрой).
Сестра: - В больницах не кормят вовсе. Лекарства – безумно дорогие. Больницы не в состоянии их закупать. В Макеевке нет больниц для бедных: все больницы бедные. Богатые предпочитают лечиться “на дому”. А богатые – это банкиры. И богатые они потому, что регулярно получают мизерную зарплату. Вот и все их богатство. Так в Донбассе богатые отличаются от бедных.
- А кто в Донбассе богатый?
- Тот, кто вовремя получает зарплату!

Справка: Коэффициент смертности в донецкой области составляет 16,8 умерших на 1000 жителей, что на 10,5% выше среднего по Украине… Намного хуже положение Донецкой области, по сравнению с другими регионами, по показателю детской смертности, коэффициент которой составляет 16,8 умерших детей на 1000 рожденных. Это второй по величине показатель в республике. Продолжительность жизни сократилась с 70 лет в 1985 году до 65 лет в 1995 году… один из трех самых высоких показателей (по заболеваемости туберкулезом – Р.М.) в республике имеет Донецкая область – 55,0 случаев на 100 тыс. населения. В 1997 году, по сравнению с 1996 годом, число зарегистрированных заболеваний населения Донецкой области увеличилось на 61,5 тыс. и составило 7163, 1 тыс. случаев или 65,6 тыс. на 100 тыс. населения (в 1996 году – 63,0 случаев заболеваний на 100 тыс. населения… по интегрированной оценке состояния здоровья населения в 1997 году Донецкая область заняла предпоследнее место и вошла в группу областей с неудовлетворительным состоянием здоровья населения с тенденцией к дальнейшему ухудшению. Наблюдается абсолютное несоответствие наличия больничных коек и амбулаторно-поликлинических учреждений в донецкой области существующим потребностям. Так, количество больничных коек составляет 11,4 единиц на 10000 населения, что на 2,8% ниже среднереспубликанского показателя… Еще больше падает рейтинг Донецкой области (до 20 места в республике) по величине емкости амбулаторно-поликлинических учреждений – 162,1 на 10000 населения).

Ремарка: Моя мама – была доцентом Донецкого университета. Когда в стране начался “разброд” и “шатание”, она, подобно многим людям среднего возраста, принялась искать духовную опору внутри себя и обратилась к религии. Каких только проповедников она не слушала: и кришнаитов, и “белых братьев”, и баптистов, и иеговистов! Остановилась на учении “Живое слово”. По наставлению своего духовного руководителя, она оставила университет и уехала учиться в религиозную школу в Прибалтику. Из Прибалтики ко мне приходили редкие письма, которые начинались обращением “Сын мой!”, а заканчивались словами “Аминь!” Между крайними фразами не было ни слова о том, как маме живется в чужих краях - одна религиозная проповедь. После очередного приезда мамы в Макеевку, наш сосед, хирург, обратил внимание на то, что у нее поменялась пигментация кожи, и посоветовал ей срочно пройти медицинское обследование. Но мама в этот период слушала только Бога. А Бог говорил ей, что у нее – все в порядке, что нас всех ждет скорое спасение, что не нужно суетиться и предпринимать опрометчивые шаги. Ничего не помогало: ни наши уговоры, ни визиты специалистов – ничего! Пройти медицинское обследование в тот момент она решительно отказалась. А когда она в следующий раз приехала домой, оказалась, что ее болезнь развилась до такой степени, что излечить ее не представляется возможным. У мамы обнаружили рак кишечника. Р.М.: Моя мама – была доцентом Донецкого университета. Когда в стране начался “разброд” и “шатание”, она, подобно многим людям среднего возраста, принялась искать духовную опору внутри себя и обратилась к религии. Каких только проповедников она не слушала: и кришнаитов, и “белых братьев”, и баптистов, и иеговистов! Остановилась на учении “Живое слово”. По наставлению своего духовного руководителя, она оставила университет и уехала учиться в религиозную школу в Прибалтику. Из Прибалтики ко мне приходили редкие письма, которые начинались обращением “Сын мой!”, а заканчивались словами “Аминь!” Между крайними фразами не было ни слова о том, как маме живется в чужих краях - одна религиозная проповедь. После очередного приезда мамы в Макеевку, наш сосед, хирург, обратил внимание на то, что у нее поменялась пигментация кожи, и посоветовал ей срочно пройти медицинское обследование. Но мама в этот период слушала только Бога. А Бог говорил ей, что у нее – все в порядке, что нас всех ждет скорое спасение, что не нужно суетиться и предпринимать опрометчивые шаги. Ничего не помогало: ни наши уговоры, ни визиты специалистов – ничего! Пройти медицинское обследование в тот момент она решительно отказалась. А когда она в следующий раз приехала домой, оказалась, что ее болезнь развилась до такой степени, что излечить ее не представляется возможным. У мамы обнаружили рак кишечника.
Так умерла моя мама.
Я часто задаю себе вопрос: кто виноват в ее смерти? Быть может, я, не сумевший вовремя уговорить ее пройти обследование? Или сектанты, проповедь которых превратила трезвомыслящего человека в слабовольное “зомбированное” существо? А может - общая ситуация в стране, подрыв духовных опор нашего общества, слом поведенческих стереотипов, переоценка ценностей?
Я не знаю ответа на этот вопрос.
Я не знаю.
А вы?

Реплика: В Макеевке мне вручили маленький проспектик. Читаю на первой странице: “Здравствуй! Ты знаешь, я очень тебя люблю. Это так просто: я тебя люблю!”. Смотрю на последнюю, вижу подпись: “Господь Бог”. Дальше - приписка: “За конкретной информацией обращаться по адресу”… И номер факса. Вот так!

(Разговор с женой моего близкого друга, шахтера).
Женщина: - Эти сектанты, ну, просто замучили! Пристают в транспорте, на улице, приходят домой! Люди голодают, а сектантские молитвенные дома растут как грибы! И откуда у них такая прорва денег?
В центре Макеевки восстановили православный храм. А рядом с храмом – торговцы. Что только не продают! Чуть ли не веники. Батюшка называет такие цены за “требы” – в жизни таких денег не заработаешь, хоть до второго пришествия трудись! Ты знаешь: мы – люди православные. Родители мужа из Ейска, “двойные казаки”. Мы верим в Бога. Но как совместить нашу веру с батюшкиными ценами? Куда идти молиться? Где детей крестить?

(Реплика донецкого философа).
Философ: Сегодня в Донбассе быть атеистом так же не прилично, как в советские времена – верующим!

(Разговор с “челноком”, одноклассником, в прошлом - круглым отличником, по образованию - психологом).
“Челнок”: - Нет, раньше было получше. Теперь “челночить” не имеет никакого смысла. Выручки хватает только на “прокорм”.
- Ты платишь налоги?
- Шутишь? Я плачу таможенникам на границе!

(Разговор с предпринимателем).
Предприниматель: - Налоговое законодательство на Украине – конфискационное. Существуют (точнее: сосуществуют) две системы налогообложения. Но по какой системе ни работай, если будешь платить все налоги, – разоришься! В России НДС платят только при реализации продукции, а у нас на каждом этапе производственного процесса. Получается: чем сложнее производство, тем оно убыточнее. Вот и покупаем интеллектуальноемкую продукцию за границей, а сами продаем туда сырье.

(Реплика макеевского экономиста).
Экономист: - Украинский Налоговый кодекс – “тришкин кафтан, пошитый по западным меркам”. “правила игры” меняются каждый день. А денег в казне, между прочим, как не было, так и нет!

(Разговор с обывателем).
Обыватель: - “Челноки” теперь в Донбассе особенные. Они “челночат” между городом и деревней. Меняют товары на хлеб и сало. Как в войну.

(Разговор с сестрой).
Сестра: - А “челночить” сейчас нет никакого смысла: билет на внутренние рельсы по Украине на порядок дешевле, чем на внешние.

Pеплика: Если раньше, во время поездок из Москвы в Донецк в купе невозможно было пробиться из-за “мешочников”, стоящих в тамбуре, то сегодня ситуация коренным образом изменилась: массу посылок передают в Москву; из Москвы везут только деньги. Деньги на Украине сейчас самый дефицитный товар.
Вместе с тем, на макеевских рынках полно товаров из Польши, Венгрии, Чехословакии: супы быстрого приготовления (35 копеек), соевые котлеты (30 копеек), специи. Если кто-нибудь в одночасье решит перекрыть западную границу Украины, в республике начнется голод. Украина “по уши” в долгах заокеанским кредиторам. Когда Кучма пришел к власти долг Украины составлял 300 миллионов долларов, ныне он достиг 12 миллиардов. Украина “сидит” на экспортной “игле”.
Вот такой герменевтический круг!

Справка. Набор из 22-х основных продуктов питания равен 66,7 грн., что на 2,8% больше республиканского показателя. Донецкая область находиться в первой десятке областей (6 место), где цены на продукты питания самые высокие в стране. Количество наборов из 22-х основных продуктов питания в заработной плате занятых в экономике области составляет 3,2, что на 14,8% больше среднереспубликанского показателя.

(Разговор с мелким спекулянтом).
Спекулянт: - Мне стыдно заниматься моим ремеслом. Но я – инвалид. Пенсию не платят. Надо же как-то кормиться! Вот поэтому каждое утро я иду на Красный Базар и покупаю у “черномазых” сигареты, спички и прочую мелочь. А потом продаю это своим соседям. Тем и живу. Зато я не эксплуатирую чужой труд. Вот посмотри на Ивана (машет рукой в сторону соседского дома –Р.М.) Иван живет от самогона. (Кстати, как я заметил – весьма распространенное занятие в шахтерских поселках. Самогон сегодня – всеобщий эквивалент труда! – Р.М.) За самогон нанимает рабочих, строит дом, держит в сарайчике собственного раба.
- Как – “раба”? Какого раба? Ты что, с ума сошел?
- И очень просто! Раба. Ну, не то, что совсем раба, а так. Обыкновенного пьянчужку. Иван его кормит, поит, разрешает ему в баньке спать, а тот на него работает. Обыкновенное дело. Сегодня многие так делают. А Иван – ничего, не жадный. Он и другим дает своим рабом попользоваться. Мне вот на днях собачку надо было протравить. Ризеншнауцера. Иван раба одолжил. Правда, и я мужика не обидел: налил стакан “самогонки”. И было за что. Собачонка ему руку почти до кости порвала. Вот какой у меня песик! А Иван на меня обиделся. Какой, говорит, из раба теперь работник? Пришлось и Ивану стакан налить. На том и замирились.

(Разговор с чиновником).
Чиновник: - Да, я беру. А как не брать? У меня оклад – 160 гривен. Это Кучма так придумал, чтобы номенклатура, значит, чрезмерно не обогащалась. А работаю я по восемнадцать часов в сутки. Молодые парни на нашей работе не выдерживают, сбегают в частные банки. А я работаю. И буду работать! Куда мне деваться? Мне скоро на пенсию. А Кучма, гад, все деньги на выборы перевел в Благотворительные Фонды. А с нас работу требует. Вот мы и берем. И будем брать! А как иначе?

(Разговор с преподавателем ВУЗа).
Преподаватель: - Да, я установил таксу на экзамен и таксу на зачет. И не надо делать “круглые глаза”! “Позор для преподавательского сословия!” Плевать я хотел на эти антимонии!!! Вы посмотрите, что твориться. В Донецке – более двадцати ВУЗов. А зарплату вовремя выдают только в частных. В Донецком университете по полгода не платят зарплату. Сегодня кто кандидат, тот и доцент. Разница между окладом профессора и ассистента не более двадцати гривней. На Украине не признают московские кандидатские дипломы. Их нужно сертифицировать “на местах”. И за это надо платить! Для повышения собственной квалификации мне нужно покупать литературу, а книги сейчас стоят сумасшедшие деньги. Практически у каждого ВУЗа есть своя типография. Там мы и издаем свои книги. А затем, сами себе их и читаем. Книг из Москвы – не получить: посылка стоит очень дорого, а межбиблиотечный абонемент – разрушен. В Донецке – повторюсь – более двадцати ВУЗов. И каждый ВУЗ выдает государственные дипломы. Дипломы эти “имеют хождение” исключительно в пределах самой Украины. Что это, как не государственная такса за образование? Чем я хуже? Я только делаю то, что на Украине делают все. Я приватизирую свое рабочее место!

(Разговор с аспирантом). Аспирант: - Ты слышал, какой номер имярек (называет фамилию доцента, хорошо известного в донецкой преподавательской среде. – Р.М.) выкинул? Представляешь, приходит к нему аспирант с готовой диссертацией, начинает говорить о защите. А тот ему в ответ: “А зачем тебе, мол, защита прямо сейчас? Типография у нас теперь своя. Давай, лучше издадим твою диссертацию как совместную печатную работу: у тебя сразу будет и “диссер”, и монография!” Наш олух с радостью соглашается. Книгу издают. Аспирант получает десять авторских экземпляров. И везет один из них в Киев, показать какому-то “корифею”. Привозит. Показывает. А “корифей” достает точно такую же книгу, которая отличается от аспирантской только тем, что на ее обложке стоит не две фамилии, а одна. Фамилия имярека. Шум, скандал, хлопанье дверями! “Корифей” звонит в Донецк. “В чем дело?”- спрашивает у имярека. А имярек невозмутимо в ответ: “Я, де,– знать ничего не знаю! Вот мой текст. Вот - машинистка, которая его набирала на компьютере. А откуда аспирант взял десять экземпляров фальсифицированной книги – спросите у него!” И аспирант теряет сразу и навсегда и “диссер”, и изданную “совместную” монографию, и, что самое главное, репутацию в научных кругах. У парня рушиться все: и, прежде всего, - научная карьера. Вот так бывает. А ты говоришь: “Тариф на экзамен!” Тьфу! Какие мелочи!

Реплика: В эту историю я верю охотно. Я знал этого “имярек” в те времена, когда он был еще молодым ассистентом. Он и тогда требовал “взятки” у экзаменующихся. Правда, эти взятки были в виде списка литературы по тематике его диссертации. Что ж, как говорили древние, “времена меняются, а мы меняемся вместе с ними”!

(Разговор с уборщицей одного из донецких институтов).
Уборщица: Очень хочу уехать за рубеж. Но слишком большая очередь за канадскими визами. В Донбассе жить невозможно. Я, например, получаю зарплату в 30 гривней (меньше 10$), а наш директор, кандидат исторических наук - 160 гривней (примерно 30$). Можно ли прожить на эти деньги? А как у вас в России?

(Разговор с несколькими донецкими журналистами).
Журналист: - Нужно поставить в Москве вопрос о введении в Донецке консульства Российской Федерации. Нужно выдавать желающим российские паспорта! Как в Крыму.
Журналистка: - А ты знаешь, что, согласно украинскому законодательству, человек, принявший гражданство иностранного государства, перестает быть гражданином Украины?
Другой журналист: - Ни меня, ни, я думаю, многих других донбассовцев этот Закон не остановил бы!
Еще один журналист: - Ты ошибаешься! Донецкие “нуворюсы” не хотят уезжать из Донбасса. “Здесь мы, - говорят, - “люди”, а там - как еще придется пожить? Вон наш Звягильский (директор крупнейшей донецкой шахты; позже – премьер-министр Украины – Р.М.) “смотался” в Израиль, там его ободрали, как “липку” (кому на Западе нужны конкуренты с большими деньгами; там рынки сбыта и рынки сырья давно поделены между “своими”!), теперь, “поджав хвост”, прибежал обратно – подлизывается к Кучме! Был банкиром, стал банкротом. Нет, если хочешь уезжать – уезжай сам! А мы здесь, потихоньку, как-нибудь…”
- В общем, логика известная: “Лучше быть первым в деревне, чем вторым в городе!”

(Разговор с работником завода минваты).
Работник: Недавно, вместо двухмесячной зарплаты, мне выдали 700 граммов костей и немного щелока. Вы не знаете, с чем это едят?

Я не знаю!

Это просто такая жизнь. Если так ее можно назвать. 700 граммов костей и немного щелока. Вот и все, что представляет собою сегодня мой родной Донбасс – крупный промышленный центр некогда великой страны. И здесь не нужно больше никаких комментариев.

Давайте пока немного помолчим...