|
Рок мечет – я играю! Критическая интермедия в четырех явлениях с прологом и эпилогом. |
Действующие лица и исполнители:
Первый могильщик, Арлекин, Несчастливцев, Предвзятый зритель – Роман Манекин
Второй могильщик, Коломбина, Счастливцев, Непредвзятый (рязанский) зритель – Елена Сафронова
Театральный деятель, первый понтер - режиссер РГТД Жанна Виноградова
Банкомет – Управление культуры Рязанской области.
Рязанский Демон, Арбенин Евгений Александрович – артист А. Зайцев
Кристина Орбакайте, Нина, жена его – артистка М. Мясникова
Комический старик, Казарин Афанасий Павлович – артист В.Никитин
Комическая старуха, баронесса Штраль – актриса Т. Петрова
Черт из коробочки, Неизвестный – актер М. Дмитроченков
Третий лишний, Шприх Адам Петрович – артист Вл. Приз
Рязанский Дон Гуан, князь Звездич – артист О. Пичурин
Доктор, слуги, чиновники, маски, понтеры, словом, народ – безмолствует (турчанка танцует)
Декорации:
Стулья, кресла, канделябры, статисты;
Свет, вкус, звук – присутствуют в воображении зрителей и дополняются цитатами из классики.
Звуковое оформление – М. Мясникова, Н. Паганини
Костюмы – ни в цвет, ни в эпоху и часто не по размеру
Спектакль создан личным внушением Театральному деятелю М.Ю. Лермонтова,
по целевому заказу управления культуры Рязанской области.
ПРОЛОГ
Первый понтер: - Мой дорогой, позвольте мне поставить!
Банкомет: - Извольте! «Машкерад»? Ну, в добрый путь!
Второй понтер: - Вам надо счастие поправить, а семпелями плохо.
Третий понтер: - Надо гнуть!
Явление первое. Рязанский драматический театр. Премьера «Маскарада».
Первый могильщик: - Опаньки! Глянь, во какой мужик на сцену выскочил! Как зенками-то вращает… Придвинься ближе: я его боюсь!
Второй могильщик: - Чо, придвинься… Придвинься - не придвинься…Боится он, чаво бояться? Это Арбенин, дурья башка, пусть его жена боится!..
Первый могильщик: - А, так это из Лермонтова что ль представлять будут? И игроки щас препожалуют?
Второй могильщик: Препожалуют - не препожалуют… К чему это еще: игроки! Глядь лучше, что дают: мотри, как мужик на сцене разволновался! «Игрок-ходок, грит, я допрежь был. Орлом-соколом, грит, по жизни летал! Теперь вот, на свою голову, женился!» Эх, бабы, бабы… И это еще авторитет такой - как его?- тоже был. С персидской, грит, еще …с княжной…
Первый могильщик (наморщив лоб): Арбенин в начале пьесы – все одно, что Гамлет в ее конце: встал, Хмырь, шпагу из груди вынул – во, гляди, какую пургу разводит!
Второй могильщик (авторитетно): Разводит - не разводит: тут рази разберешь! Это в их деле «дикцией» называется!
Первый могильщик (передразнивая): Дикция - не дикция. И чего они в этого Лермонтова вцепились?
(Сзади шикают)
Театральный деятель: Театр – место, где толпа превращается в народ, а народ - в нацию, поэтому мы не изменяем русской классике уже 217-й сезон.
Спектакль Рязанского театра драмы
«Маскарад» в постановочном плане - не простой. «Маскарад» - это русская
классическая пьеса, актуальная сегодня. И мне хотелось поставить ее так, чтобы главный герой, Арбенин, был современным мужиком, но таким же отчаявшимся,
как и в позапрошлом веке, когда 21-летний Лермонтов написал эту трагедию.
Многие театры пытались поставить «Маскарад» в эдакой модернизированной
интерпретации, - сделать современную русскую пьесу, даже отказавшись от языка
Лермонтова: богатый человек решает скрыться с женщиной, возможно, с чужой
женой, но есть на свете люди, которые против. Грубо
говоря, киллеры. Они заявляют ему: «За все надо
платить!» И уничтожают его, используя для этого женщину! – я видела такие постановки
и, дай Бог их авторам здоровья, но они меня не вдохновили.
Кстати, в минувшем году Лермонтову исполнилось бы 190 лет, и это тоже подвигло меня обратиться к его творчеству. Наверное, в этой драме выражена и моя боль, ведь режиссеры всегда осуществляют постановки не для публики, а для себя, о том, что их действительно волнует.
|
«К удивлению Воробьянинова, привыкшего к
классической интерпретации «Женитьбы», … бутылочные стоны вызвали на сцену Подколесина… Разогнав дамочек
словами, которые в пьесе не значились, Подколесин
возопил: - Степан! Одновременно с этим он прыгнул в сторону и замер в трудной позе». (И.Ильф, Е.Петров, «Двенадцать стульев») |
Первый могильщик: Слышь, братан, машкерад – это когда чуваки прикид меняют?
Второй могильщик: Во-во, это когда ты б - в роли дамы, а я б тебя гулял…
Тупо оглядывают друг на друга, и вдруг, как-то разом, один оборачивается Арлекином, а другой Коломбиной.
Явление второе.
Арлекин, Коломбина и звездное небо.
Статисты вносят на сцену большой красный плат.
Коломбина: - Взгляни, мой дорогой, как лихо эти ряженные размахивают над сценой кумачовым полотнищем! Зима на улице, а будто май месяц в первых числах!
Арлекин: - Молчи, синеокая, кровавый плат, как учат нас столпы культуры, – известный символ машкерада!
Коломбина: - А! Теперь сообразила, зачем лакеи развесили эту тряпочку именно в барской опочивальне! «Отдохнули? А теперь все в мазурку, господа!» Разумеется, натуральный машкерад начинается в опочивальне! Опять же: подкладки из фижм, груди накладные …
Арлекин: - Я так считаю: плат – это знак страсти, обуревающей людей; горячий алый плат - самое жизнь!
Коломбина: - Ага! Именно поэтому в начале спектакля Арбенин, забравшись с ногами в кресло, укрывается этой тряпочкой, как гусеница коконом, а в средине – статисты колышут ее над сценой, как старухи, полощущие белье; именно из этих соображений на плате в первом действии предательски посверкивает потерянный браслет, а в конце пьесы он, этот плат, превращается в погребальную плащаницу для преступной жены. С ногами на кресле – это, конечно, жизнь! А что это за гнутая труба из нержавейки, которую бесконечно передвигают по сцене: вправо-влево; вира-майна (смотри-смотри, а вот ее выносят измученные лакеи!)? Что-что? Какая-такая «люстра Чижевского»? А на кой, говоришь? Для генерирования творческой энергии?
Арлекин: - Ну вот, наконец, сообразила с какой целью к нержавейке присобачили двухсотваттные лампочки! Нет, ты не Коломбина! Ты – восковая скульптура Вольтера из музея мадам Тюссо!
Театральный деятель: - Сценография? В ней нет ничего лишнего. Осветительная конструкция с лампочками – имитация небесного свода, который в финале пьесы обрушивается на Арбенина. Алое полотно – многофункционально. Во-первых, это - игорное полотно. (Коломбина взвизгнула, как лыко в строку: - С каких это пор игорное сукно - не зеленое?) Во-вторых, классический маскарад оперирует тремя цветами – черным, белым и красным. И эти цвета мы обыгрываем: черным суть человеческая скрывается от нас самих, и мы, срывая маски, черное превращаем в белое; в красном - заложена борьба двух начал – мужского и женского, демонического и природного. «Маскарад» - это романтическая трагедия, мы можем себе позволить играть с символами.
|
Треплев (обрывая у цветка лепестки). …Она любит
театр, и ей кажется, что она служит человечеству, святому искусству... Нужны
новые формы, новые формы нужны, а если их нет, то лучше ничего не нужно
(Смотрит на часы)». (А.П. Чехов,
«Чайка») |
Арлекин: - Кто будет спорить, что режиссер наш начитан. Точнее сказать: «насмотрен». Обрати внимание, какой разнообразный ассоциативный ряд – люстра из «Альтиста Данилова», полотно – из Театра на Таганке 70-х, вычурные позы масок - из комедий Марка Захарова, сложные экзерсисы статистов – из позднего Юрия Любимова.А как Арбенин играет со своим шейным платком! Даже из раннего Лермонтова кое-что есть – например, слово «машкерад». И все, прямо по Чехову, «стреляет» в спектакле один только раз (хотя и громоздится на сцене на протяжении всего действия)…
Коломбина: Это называется рязанская театральная школа! Проникся духом? И теперь – Счастливцев?
Арлекин: - Ах, нет, не угадала, душа моя: Несчастливцев!
Явление третье.
Счастливцев, Несчастливцев и актеры.
Счастливцев: - Как буйный вереск во степях Тавриды, ползут таланты по родной земле! Вот посмотри на Арбенина в исполнении Александра Зайцева! Ты даже не можешь представить себе, мон шер, до чего он был хорош в роли Германа!
Несчастливцев: - Не могу себе представить? Тоже мне, бином Ньютона! Глядя на эти вытаращенные глаза, нетрудно угадать, отчего в «Пиковой даме» помирает графиня… Лично у меня, когда на лобовую кость со сцены давят, вытаращенные глаза ничего не вызывают, кроме мало мотивированной агрессии! (Из гортани Несчастливцева вырывается глухой злобный рык).
Счастливцев: - Зато каков жест! Какой размах, сколько экспрессии! Не говоря уже про звук (косится на Арбенина). А, сколько чувства вложено в каждый волосок бороды барона Шприха! (Очевидно, что главная задача этого персонажа в пьесе – демонстрировать зрителям нестандартность наклеенной бороденки, поскольку для разноски компроматных писем довольно и рядовых статистов). Как мощно актеры артикулируют: обойди весь Привоз – дешевле не найдешь! И пусть не все действующие лица, как говориться, «первой свежести», зато сколько шарма в горделивой осанке англизированных лакеев!
В качестве молчаливой иллюстрации сказанному на заднем плане «на полусогнутых» «проплывают» «Комический старик» и «Комическая старуха». Некстати прорезается мучительный фальцет «Черта из коробочки»: «Дорогой мой, осетрина не бывает второй свежести!» Комический старик и комическая старуха испуганно вздрагивают и, выполнив привычное сальто-мортале, разом проваливаются куда-то под сцену.
Несчастливцев (тем временем, невозмутимо): - Вот-вот, к вопросу о свежести… Поговорим теперь о женщинах. Мне несколько беспокоит зрение князя Звездича, которому под маской шалуньи баронессы Штраль – особы значимой в объективно наблюдаемых габаритах - померещилась некая юная звезда. (Внезапно озлобляясь) Лорнет Звездичу в портупею, вместо сабли, за неконкретное отношение к прекрасному полу! А чтоб не позорил петербуржских гвардейцев перед губернской публикой!! Тоже мне, Дон Гуан мещерского разлива! (И снова мурлыкающим тоном) Я вот, например, даже из седьмого ряда заметил на подиуме двух истинных прелестниц: одну - в массовке (зовут ее «турчанка»); другая – эдакий мотылек в спальне Арбенина. К слову сказать, судьба первой так осталась зрителю неизвестной, а со второй (ах, какие веселенькие капор и муфточку надевает она в 217 сезоне! чего только стоит плечико нижней сорочки, выбивающееся из-под бального декольте!) – такое у меня предчувствие – в последнем акте случится что-то не очень хорошее…
Счастливцев: - Ты слишком строг к провинциальной труппе! Надо же иметь в виду и кадровую проблему!
Несчастливцев: - Ах да, о кадрах… Кадры решают все! Представляю себе руки перезрелого Арбенина, шастающие по телу этой юной Нины! Вообрази себе, мон шер, их диалог: Арбенин - Нине: «А мало я любил тебя, скажи?!»; она – ему (жертвенно, а как иначе?): «Я жена твоя!» Б-р-р! Жуть берет!
Счастливцев: - Это называется эротическая сцена (смотри второе действие, выход второй)!
Несчастливцев: - Да знаем мы, как этот кадреж называется!
Театральный деятель:
Как осуществляется подбор актеров? А как вы находили своих любимых? Это чувство. Я же знаю каждого актера, как себя. Вот, например, Александр Зайцев – замечательный артист, с огромным багажом классических ролей за плечами. Зайцев долго работал над ролью Арбенина. Более того, вхождение в образ происходит и сейчас, актеры все еще «разыгрываются». Зайцев – очень жесткий и требовательный партнер, с ним непросто на сцене. Может быть, окружающие до него еще не дотягивают. Вы считаете, что Арбенин в исполнении Зайцева «давит» на публику? А может быть, так и надо? Арбенин – безумен. Представьте, насколько сложно сыграть безумца!
А Нина… Нина – это живая природа, это воплощение чувства, противостоящего Арбенину – холодному дьявольскому разуму. Арбенин понимает, что не может жить иначе, чем один. Вот попробовал соприкоснуться с живой природой – и что из этого вышло? Их союз – это борьба, да ведь и вся жизнь – это борьба мужчины и женщины. Трагический финал уже предсказуем в момент, когда герои только отправляются в маскарад. Женщина ни в чем не виновата, кроме того, что ей по женской сути не дано дорасти до уровня Арбенина-демона.
|
«Несчастливцев. … «Люди, люди! Порождения крокодилов! … Ваши сердца –
твердый булат! Ваши слезы – вода!.. Львы и леопарды питают детей своих,
хищные враны заботятся о птенцах, а она, она!.. О,
если б я мог быть гиеною! О, если б я мог остервенить против этого адского
поколения всех кровожадных обитателей лесов!» Милонов. Но позвольте, за эти слова можно вас и к ответу! Несчастливцев (Милонову). Меня? Ошибаешься! (вынимает пьесу Шиллера «Разбойники»). Цензурировано. Смотри! Одобряется к представлению». (А.Н. Островский, «Лес»). |
Счастливцев: О, друг мой, ты теперь Счастливцев?
Несчастливцев: Нет, мон ами, теперь - Предвзятый зритель!
Явление четвертое:
Предвзятый зритель: Все преходяще, лишь музыка вечна!
Непредвзятый зритель: - Ну что ж, поговорим о рязанском «вечном». Доставай тальянку!
Театральный деятель: - В спектакле использована музыка Паганини – и это не случайно! Ведь Паганини – сам дьявол, вся его жизнь, все его дарование отмечено печатью демонизма – начиная с того, что он играл на одной струне, и, заканчивая тем, что он неизвестно как умер и неизвестно где похоронен. И этим демоническим началом осиян и гений Лермонтова. Мои чаяния сбудутся, когда все до единого актеры смогут играть на высоте, заданной музыкой Паганини.
Предвзятый зритель: - А как тема Паганини сочетается с вписанным в ткань пьесы городским романсом?
Непредвзятый зритель: - Так это был романс? То, что на авансцене декламировала Нина (актриса Мясникова)?
Предвзятый зритель: - Вот и неправда Ваша! Одну нотку она взяла довольно чисто.
Театральный деятель: - В сцене, где Нина не поет, а декламирует романс, сосредоточено предощущение того, что должно произойти нечто ужасное. У нее, раздавленной мрачным предчувствием, нет сил петь, у нее осталась только боль. Мы долго бились над этой сценой, но оставили ее в таком виде, потому что порой надо не радовать зрителя, а поражать. Начитанный романс - как раз такой случай.
Предвзятый зритель: - У меня к вам встречное предложение - в следующей пьесе обязать «Живой труп» Протасова продекламировать на сцене органную фугу Баха. Снотворное со слабительным – тоже неожиданный эффект получается!
Театральный деятель: Просто – поймите правильно! – хотелось припасть к стопам гения. И когда пьеса была готова, я почувствовала, что Он, Он – автор - услышал меня, услышал и одобрил…
Предвзятый зритель: Вот это да! Наконец-то все обрело ясность! Нет, каков, однако, замах: Лермонтов – в роли Тени отца Гамлета! (Обращается к Непредвзятому зрителю) Коллега, вы сообразили, кто тут все это время был подлинным Счастливцевым?
Непредвзятый зритель: Лермонтов? Виноградова?
Черт из коробочки (неожиданно, плаксиво): История нас рассудит!
|
« - Да, я был, наверное, глуп, что попался на твою удочку. Я верил:
ты думаешь то, что говоришь. Когда я понял, что это одно притворство, во мне
что-то надломилось… Один раз меня оставили в дураках;
и я твердо решил, что больше дурачить себя не позволю. Джулия улыбнулась ему прелестной обезоруживающей улыбкой. - Милый, тебе не кажется, что ты болтаешь чепуху?» (С.Моэм, «Театр») |
ЭПИЛОГ
Постановка «Маскарада» на рязанской драматической сцене, безусловно, событие неординарное. Сложный стихотворный материал, масштаб таланта автора, «наигранность» пьесы на подмостках столичных театров – все это создавало дополнительные трудности для творческого коллектива. И коллектив Рязанского драматического театра испытание классикой выдержал. Лучшее тому подтверждение – неоднозначная реакция критики. Потому что о неудаче, как правило, не говорят: провал – он и в Пятигорске Провал. А о рязанском «Маскараде» говорить наверняка будут. Другое дело, что будут говорить…
- Чу, чей там глас гремит над гулкой сценой?
- (Театральные шумы покрывает громоподобный бас артиста М.Лермонтова, исполняющего в Рязани роль Тени отца Гамлета): «Жизнь - банк, рок мечет – я играю, и правила игры я к людям применяю!»
Играйте, господа, играйте! Самые серьезные вещи на свете делаются играючи! Играйте!
А ТО ПРОИГРАЕТЕ!
Основная публикация: