Сепаратизм регионов начинается в Киеве

Главная проблема сепаратизма в Украине – наличие самого факта обсуждения вопроса. То, что вопрос поднимается (и то, что он остается без ответа) – не первое, но одно из серьезнейших свидетельств отсутствия в обществе хоть какого-то понятия о том, куда и зачем мы движемся. Решение этой проблемы – это даже не выбор пути развития государства («галицкого», «донецкого» или какого-то другого). Это – тест на жизнеспособность Украины. Потому что если сегодня появились приверженцы какой-то идеи, которой вчера просто не было, а ситуация не меняется, то завтра и послезавтра их количество будет расти.

Украина – разноликая страна. На ее территории есть достаточно отличные друг от друга зоны – как экономические, так и этнокультурные. При этом, хотя этнические границы территорий далеко не всегда совпадают с экономическими, в известном смысле их можно и нужно сопоставить. Грубо говоря, Украину можно разделить на индустриально развитый Восток и сравнительно бедный, но очень патриотичный Запад. Именно грань между ними, по мнению многих, в свете последних событий грозит стать настоящим разломом (автономный Крым именно в силу его автономности стоит вне предмета этой статьи).

Симптомы налицо (этот термин употреблен не в медицинском смысле, поскольку неясно, считать ли назревающую регионализацию страны болезнью или, наоборот, панацеей от существующих недугов). В качестве этих симптомов выступают и яркие вспышки – вроде скандала вокруг «Кладбища орлят» во Львове, и не столь заметные продолжительные процессы – например, укрепление и проникновение во власть «донецкого клана».

Даже из этого описания видны коренные различия между теми процессами, которые происходят на Востоке и на Западе страны. Олицетворением этих сторон света в масштабах Украины применительно к нашей теме выступают Донбасс (с Луганской, частично Запорожской, Днепропетровской и Харьковской областями) и Галичина – или, в русифицированной германской транскрипции, Галиция (с Буковиной и Закарпатьем). В широком смысле эти регионы представляют разные, во многом даже противоположные пути развития Украины. В более узком – выражают недовольство нынешним устройством государства и политикой центральных властей. При этом причины недовольства у них разные. И методы борьбы за свои интересы, соответственно, тоже.

Две истории Родины

Западная Украина в новейшее время стала главным источником идеи украинской государственности («Львов – украинский Пьемонт»). Галичане опираются на богатый исторический опыт, восходящий ко временам Галицко-Волынского княжества (впоследствии – королевства) ХІІІ – ХIV вв. Галичина приняла эстафету государственности в период упадка Киевской державы после разгрома ее монголами. Но уже во времена Гетманщины Хмельницкого и его преемников Западная Украина выступает обыкновенной частью других государственных образований (Речи Посполитой, частично Молдавии) – как известно, селяне нынешней Львовщины не особо стремились приветствовать козацкие войска в качестве братьев-освободителей. Возвращение «украинскости» Галичины приходится на вторую половину ХІХ – начало ХХ вв, что объясняется большим уровнем свобод на территории Автро-Венгерской империи по сравнению с империей Российской, куда входила большая часть нынешней Украины. Кроме того, одно время украинское национальное движение даже приветствовалось австрийскими властями, которые видели в нем противовес как влиянию России, так и польскому национально-освободительному движению.

Долгое время западные украинцы были одним из самых бесправных и неразвитых народов Европы (не очень, впрочем, отличаясь в этом от своих «малороссийских» собратьев). Однако когда в среде галичан появилась и окрепла народная интеллигенция, она сразу оказалась в более выигрышном положении по сравнению с интеллигенцией «большой Украины»: в империи Габсбургов вовсю шли центробежные процессы, что позволяло перенимать опыт национально-освободительной борьбы. Кроме того, наличествовали вышеупомянутый фактор свободы, а также возможность воспринять «на практике» тогдашние передовые европейские ценности, которые для «малороссов» оставались главным образом теорией, к тому же приходящей, как правило, через Россию. После падения Украинской народной республики именно ЗУНР некоторое время оставалась последним форпостом украинской идеи.

Окончательно к СССР Западная Украина была присоединена, как известно, только после Великой Отечественной, причем вооруженное сопротивление советской власти продолжалось еще почти десятилетие. Так что неудивительно, что с началом новой национально-освободительной революции 1990 – 1991 гг. для сторонников независимости Украины «свет шел с Запада».

Ничего подобного не было на Востоке. Дикие до эпохи Екатерины Великой земли со второй половины XVIII века начинают заселяться колонистами из центральных районов империи, а также «перемещенными», как мы бы сейчас сказали, лицами вроде неблагонадежных казаков (такая же колонизация проводилась на Дону и в Сибири). Толчок к развитию региона дает промышленный бум, связанный с обнаружением крупных запасов угля и руды – его пик приходится на годы сталинской индустриализации и последующее время советского владычества. Жители Донбасса, как правило, русскоязычные, со времен Гражданской войны вопросами национального возрождения особо не интересовались, собственной государственности, за исключением краткого периода созданной большевиками для борьбы с УНР марионеточной Донецко-Криворожской республики, не знали и вообще, как и полагается жителям урбанизированного региона, были достаточно космополитичны. И если элиты Западной Украины (и раньше, и сейчас) формировались главным образом на основе идеологий, то уж сегодняшняя элита Востока сформирована точно на основе практических – или, если хотите, прагматичных – интересов. Любая идеология для этих людей – лишь средство достижения цели.

Автономия духа и автономия денег

Вышеприведенный тезис насчет элит подтверждает состав тех групп, которые сейчас выражают интересы рассматриваемых регионов. В стане борцов за права Галичины (пока – вплоть до широкой автономии) видим людей свободных профессий - политологов Олега Хавича, Костя Бондаренко, писателей, начиная с Юрия Андруховича, наконец, художников. Центры притяжения людей и идей – культурологический журнал «Ї», газета «Поступ», художественный центр «Дзига»... Другая же рассматриваемая сторона, прочно прописавшаяся на страницах прессы под именем «донецкого клана», представлена политиками и чиновниками (губернатор Донецкой области В. Янукович, глава ГНАУ Н. Азаров, вице-премьер В. Семиноженко и др.) и мощнейшими бизнес-структурами, в большинстве своем объединенными в Индустриальный союз Донбасса. Запад – это Европа под боком, вера в идею, активное участие в победившей революции 1991 г. и так и не состоявшейся 2001 г.; Восток – реальная власть и реальные деньги и, соответственно, более чем насущная потребность их сохранить (речь идет, подчеркнем, именно о приоритетах элит). Соответственно, имеются разные причины неприятия статус-кво.

Галичане не просто обижены недооценкой своей роли в «розбудові держави» и продолжающейся русификацией Украины, как это пытаются представить некоторые их оппоненты. Люди, манифестом которых стала «Моя остання територія» Андруховича, не видят движения страны в Европу, не видят демократизации государства и становления Украины как уважаемого члена мирового сообщества – в общем, не видят той Украины, о которой мечтали идеологи национального возрождения конца советской эпохи. И справедливо винят в большинстве этих проблем власть. Оставляя за скобками вопрос, способны ли национал-патриоты навести порядок в собственном доме, следует признать, что факт невозможности наведения такого порядка во всей Украине логично толкает их к выдвижению требований автономии – если «большая Украина» не может или не хочет жить по их правилам, то пусть хотя бы не заставляет принимать свои. Отсюда и предложение вступать в Евросоюз регионами, начиная с Западной Украины.

В то же время персонифицированное «донецкими» восточное финансово-промышленное лобби стоит перед необходимостью изменить в свою пользу правила игры на всей территории страны. Во-первых, бизнес «донецких», благоприобретенный с помощью «приватизированной власти», все время находится под дамокловым мечом – власть всегда может его отобрать, или ее «приватизирует» кто-то другой. Кроме того, региону, производящему львиную долю национального богатства, очень не нравится существующая бюджетная система, в рамках которой центр отбирает деньги у регионов «по способностям», а распределяет по собственному разумению. Во-вторых, отсоединяться им просто некуда, да и незачем. Здесь, кстати, проявляется интересный момент – фактически, «донецкие» оказываются на деле большими защитниками стратегических интересов Украины, чем галичане. Поскольку не подлежит сомнению, что сохранение территориальной целостности является важнейшей задачей любого государства. «Донецкие» же, несмотря на все свое русофильство, очень хотят быть первыми в Украине, но никак не вторыми (третьими, десятыми) в новой Российской Империи – им вполне достаточно прямых экономических связей с регионами РФ. Это, кстати, давно поняли даже откровенные противники независимой Украины среди россиян (см., например, работу Р. В. Манекина “Украина и Россия: что делать?”). В то же время следует признать, что установление во всей Украине тех принципов осуществления власти и ведения бизнеса, какими «донецкие» сегодня пользуются на «своей» территории, вряд ли приведет нас в ту же Европу и, соответственно, наверняка «уведет» Западную Украину.

Таким образом, пути, которыми собираются идти к решению своих проблем Запад и Восток Украины, можно охарактеризовать как «путь в Европу» и «путь во власть» соответственно. Самое худшее, что может быть с самой Украиной – максимально полная реализация своей стратегии каждым из субъектов.

Центр отторжения

Вышеназванные тенденции, разумеется, в значительной степени определены исторически. Однако на то и существует в государстве центральная власть, чтобы решать проблемы, которые не способны решить ни местные власти, ни бизнес, ни собственно граждане – и в частности, отвечать на стоящие перед страной вызовы времени. В нашем же случае Киев не только демонстрирует вопиющую (но, к сожалению, типичную) неспособность адекватно реагировать на эти вызовы, но и полное нежелание это делать. На «витребеньки» галичан предпочитают вообще не реагировать, уповая в крайнем случае на силовое решение проблемы. Что же до Востока, за которым – реальные возможности, то здесь применяется привычный метод сдержек и противовесов. Свежий пример тому – назначение Виктора Медведчука главой президентской администрации.

Существующая ныне система государственной власти создана для удержания власти как таковой, но никак не для содействия развитию страны. В свое время Леонид Кравчук проиграл выборы не в последнюю очередь потому, что команде Кучмы удалось договориться с представителями местных властей. Леонид Данилович учел ошибки предшественника. В результате имеющие реальную власть на местах губернаторы в Украине полностью зависят лично от Президента. Это ведет не только к отсутствию какой бы то ни было демократичности и прозрачности их решений, но и делает регионы заложниками политики центра, нередко не имеющей ничего общего с интересами государства. Возможно, Гарант Конституции это и понимает, однако в ситуации, когда все уже мечтают о президентских выборах 2004 года, не до таких мелочей, как будущее страны – гораздо важнее укрепить собственную вертикаль, чтобы поддержать надежного преемника… Потому Президент и заявляет в своем выступлении в Верховной Раде, что он, конечно, не против выборности губернаторов, но только в случае наличия «определенных противовесов» их власти.

Конечно, не замечать проблему всегда легче, чем бороться с ней. В данном случае немало усилий нужно приложить еще даже не для борьбы, а просто для всестороннего изучения вопроса. До каких границ распространить полномочия местных властей? Делегировать ли им право решать на подведомственных территориях языковой вопрос (а ведь похоже, что придется)? Пересматривать ли существующее административно-территориальное деление Украины, и если да, то как? Как реформировать бюджеты и систему налогообложения? Как быть с двухпалатностью парламента? На все эти вопросы никто из тех, кто принимает решения в Киеве, серьезно отвечать не готов. И вряд ли будет готов к 2004 году. Зато к этому времени многие наверняка сделают вопрос федерализации (или борьбы с ней) одним из орудий столь необходимого в отечественной политике популизма…

Между тем, на самом деле не столь важно, готовы ли поддержать идею автономии десять или девяносто процентов галичан. И собираются ли «донецкие» строить авторитарный капитализм или капитализм «с человеческим лицом». Проблема – в самом факте обсуждения проблемы. То, что вопрос поднимается (и то, что он остается без ответа) – не первое, но одно из серьезнейших свидетельств отсутствия в обществе хоть какого-то понятия о том, куда и зачем мы движемся. Решение этой проблемы – это даже не выбор пути развития государства («галицкого», «донецкого» или какого-то другого). Это – тест на жизнеспособность Украины. Потому что если сегодня появились приверженцы какой-то идеи, которой вчера просто не было, а ситуация не меняется, то завтра и послезавтра их количество будет расти. В геометрической прогрессии.

Ссылки

Главная